Вся суть фильма в первых минутах стремительного движения навстречу неизвестности. На мотоцикле. Презрение к опасности и пренебрежение собственной жизнью во имя экстрима, адреналина и просто удовольствия.
- He's balmy.
- He’s all right.
Разумеется, он не в порядке. Разумеется, он блаженный. Он любит этот мир и себя в нем. И умудряется заставить этот мир полюбить себя, хотя мир и не испытывает никакого желания помогать ему в этом неблагородном и неблагодарном деле. Потому что на самом деле крайне правильный вопрос звучит в самом начале – Вы думаете, он правда заслуживает того, чтобы покоиться в этом месте? Потому что не так уж и это и очевидно, как хотелось бы этого самому Лоуренсу.
Но… его голос. Вы его слышали? Тихий, но чистый и ясный. Бесконечно английский. Голос истинного джентельмена, который умудряется быть одновременно и воином и клоуном, и мазохистом и стратегом, не утрачивая при этом ни капли изысканности своих манер.
Есть воины и есть солдаты. Вы чувствуете разницу? Первые – сражаются, когда в этом есть необходимость. Вторые – всегда на службе. Лоуренс – воин. Причем по доброй воле. Просто ему это нравится. Просто ему нравится быть не властителем дум, но властителем жизней. Он не умеет служить. По-настоящему служить. С соблюдением устава, со слепым подчинением. Ему все время хочется вывернуть все наизнанку. Не столько из чувства протеста, сколько из любопытства – а какое оно там, внутри? Он не умеет ходить и говорить как солдат. В те редкие моменты, когда он делает это, это звучит и выглядит еще более издевательским, чем пренебрежение к подобным условностям.
Почему-то мне хочется говорить об этом фильме сложными фразами и выспренными прилагательными. Просто сам по себе фильм создает подобное настроение. Провоцирует на это. Даже не фильм. А сам Лоуренс.
It’s going to be fun. Пустыня. Песок. Жара. Война. Неразбериха. Недостаток полномочий. Жажда. Кровь. Ужас. Смерть. It's going to be fun. Потому что для него как в этом и есть fun. Просто он такой. I'm different.
Но если на секунду отвести все-таки взгляд от самого Лоуренса. То окажется, что вокруг творится истинное чудо. Природное. Вокруг происходит пустыня. Это не nothing, нет! Это – все. Она дышит. Она поет. Она наказывает. Она прощает. Она ищет и она находит. Она сводит с ума. Она притягивает и не отпускает. Потому что если песок однажды попал в сердце – он останется там навсегда. От него невозможно избавиться, как не вытряхивай.
Ну и да – Шариф ни хуя бы не пересек эту пустыню, если бы не следил постоянно за каждым Лоуренсковским шагом. У него бы не хватило силы воли. А так на соперничестве и чувстве противоречия, восточной гордости, даже гордыни, - на всем этом – справились.
Ну и конечно, здесь тоже есть свой коврик ))))) Его уступил Шариф Элю Лоуренсу и тот им воспользовался. Дважды. )))))
И тут я – весь в белом )))) Ты была права. Это самописный РПС )))))
Я не знаю, как там будет во второй части, но пока Лоуренс сам удивляется власти, которую приобретает. Наслаждается ею как хорошим вином. Смакует. Пробует новые сорты. Экспериментирует. Не ради идеи единого Арабского мира, что бы он не говорил. Ему нравится процесс. Ему нравится головокружительное ощущение себя вершителем судеб даже не отдельных личностей, но целых народов. Но вот дело доходит до того, что жизнь одного конкретного человека ставит под угрозу всю идею. И этого человека надо убить. Очень просто. Заслуженно. Необходимо. Дело шести патронов. You gave life and you took it. Как тебе этот сорт власти? Горчит, терпковат. У него привкус крови. У него привкус смерти. Уже не твоей смерти, которая не имеет для тебя значения – ты легко рискуешь собой. Даже просто из желания покрасоваться. Но вот теперь ты начинаешь понимать, что это уже не просто игра. Ты ввязался в очень древнюю битву. Она древнее, чем твой род. Она величественнее. Выше. Она более дикая. Она оперирует простыми истинами и выясняется, что твоя рефлексия как и твоя вера в собственное превосходство – лишь иллюзия. След на песке. Исчезнет быстрее, чем ты успеешь пройти еще три шага. Подумай еще раз, стоит ли идти этой дорогой?
Очень коротко на тему самого фильма: мне ни фига не понятно, почему спасению Газима надо уделить пятнадцать минут драгоценного экранного времени, а вот его убийству – не больше двух. Где логика?
- He's balmy.
- He’s all right.
Разумеется, он не в порядке. Разумеется, он блаженный. Он любит этот мир и себя в нем. И умудряется заставить этот мир полюбить себя, хотя мир и не испытывает никакого желания помогать ему в этом неблагородном и неблагодарном деле. Потому что на самом деле крайне правильный вопрос звучит в самом начале – Вы думаете, он правда заслуживает того, чтобы покоиться в этом месте? Потому что не так уж и это и очевидно, как хотелось бы этого самому Лоуренсу.
Но… его голос. Вы его слышали? Тихий, но чистый и ясный. Бесконечно английский. Голос истинного джентельмена, который умудряется быть одновременно и воином и клоуном, и мазохистом и стратегом, не утрачивая при этом ни капли изысканности своих манер.
Есть воины и есть солдаты. Вы чувствуете разницу? Первые – сражаются, когда в этом есть необходимость. Вторые – всегда на службе. Лоуренс – воин. Причем по доброй воле. Просто ему это нравится. Просто ему нравится быть не властителем дум, но властителем жизней. Он не умеет служить. По-настоящему служить. С соблюдением устава, со слепым подчинением. Ему все время хочется вывернуть все наизнанку. Не столько из чувства протеста, сколько из любопытства – а какое оно там, внутри? Он не умеет ходить и говорить как солдат. В те редкие моменты, когда он делает это, это звучит и выглядит еще более издевательским, чем пренебрежение к подобным условностям.
Почему-то мне хочется говорить об этом фильме сложными фразами и выспренными прилагательными. Просто сам по себе фильм создает подобное настроение. Провоцирует на это. Даже не фильм. А сам Лоуренс.
It’s going to be fun. Пустыня. Песок. Жара. Война. Неразбериха. Недостаток полномочий. Жажда. Кровь. Ужас. Смерть. It's going to be fun. Потому что для него как в этом и есть fun. Просто он такой. I'm different.
Но если на секунду отвести все-таки взгляд от самого Лоуренса. То окажется, что вокруг творится истинное чудо. Природное. Вокруг происходит пустыня. Это не nothing, нет! Это – все. Она дышит. Она поет. Она наказывает. Она прощает. Она ищет и она находит. Она сводит с ума. Она притягивает и не отпускает. Потому что если песок однажды попал в сердце – он останется там навсегда. От него невозможно избавиться, как не вытряхивай.
Ну и да – Шариф ни хуя бы не пересек эту пустыню, если бы не следил постоянно за каждым Лоуренсковским шагом. У него бы не хватило силы воли. А так на соперничестве и чувстве противоречия, восточной гордости, даже гордыни, - на всем этом – справились.
Ну и конечно, здесь тоже есть свой коврик ))))) Его уступил Шариф Элю Лоуренсу и тот им воспользовался. Дважды. )))))
И тут я – весь в белом )))) Ты была права. Это самописный РПС )))))
Я не знаю, как там будет во второй части, но пока Лоуренс сам удивляется власти, которую приобретает. Наслаждается ею как хорошим вином. Смакует. Пробует новые сорты. Экспериментирует. Не ради идеи единого Арабского мира, что бы он не говорил. Ему нравится процесс. Ему нравится головокружительное ощущение себя вершителем судеб даже не отдельных личностей, но целых народов. Но вот дело доходит до того, что жизнь одного конкретного человека ставит под угрозу всю идею. И этого человека надо убить. Очень просто. Заслуженно. Необходимо. Дело шести патронов. You gave life and you took it. Как тебе этот сорт власти? Горчит, терпковат. У него привкус крови. У него привкус смерти. Уже не твоей смерти, которая не имеет для тебя значения – ты легко рискуешь собой. Даже просто из желания покрасоваться. Но вот теперь ты начинаешь понимать, что это уже не просто игра. Ты ввязался в очень древнюю битву. Она древнее, чем твой род. Она величественнее. Выше. Она более дикая. Она оперирует простыми истинами и выясняется, что твоя рефлексия как и твоя вера в собственное превосходство – лишь иллюзия. След на песке. Исчезнет быстрее, чем ты успеешь пройти еще три шага. Подумай еще раз, стоит ли идти этой дорогой?
Очень коротко на тему самого фильма: мне ни фига не понятно, почему спасению Газима надо уделить пятнадцать минут драгоценного экранного времени, а вот его убийству – не больше двух. Где логика?
-
-
21.12.2008 в 22:46У меня есть в ПЧ поклонница Лоуренса Аравийского - tes3m - интереснейшие посты о нём публикует!
-
-
22.12.2008 в 03:44Вот кстати, интересно, как тебе пойдет в контексте твоего сквика на героев, чье время прошло. Потому что для меня это фильм в частности и об этом - романтический герой в веке, который стирает индивида и гуманизм. Это уже во второй части.
-
-
22.12.2008 в 09:44С ним родимым ))) Спасибо за ссылку!
moody flooder как тебе пойдет в контексте твоего сквика на героев, чье время прошло
Как пойдет? Известно как - больно и трудно, ну да ничего не поделаешь.... Придется уже дальше смотреть
Я бы не сказала, что это сквик. Просто мне ужасно жалко таких героев ((( Потому что это из разряда тех ситуаций, где ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить ее. Совсем ничего, как ни старайся. Вот это и есть самое печальное ((((
-
-
22.12.2008 в 18:22Потому что это из разряда тех ситуаций, где ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить ее.
Ага, вот тут, видимо, главное различие в отношении к ситуации)) Потому что мне кажется, что человек вообще очень мало что может изменить, так что поступать, как он считает должным, какими бы ни были результаты - это уже хорошо и награда само по себе. Как-то так.
-
-
22.12.2008 в 22:46Ааааа, не. Точно, мы просто по разному видим саму ситуацию. Я как раз за борьбу. ))) Я - за свободу выбора и за борьбу с безнадегой. А борьба со временем - это как раз за пределами возможного, когда безнадега даже хуже чем безнадега, когда совсем-совсем ничего нельзя изменить, и это как раз и ужасно обидно ((((